Хорошие вопросы задаете, Петя. Мне самой ужас как интересно, как замысел воплощается в реальную форму. Тут ведь всегда много импровизации уже в процессе, выскакивает что-то, чего и предвидеть не мог. Уверенна, что вы это и сами лучше многих знаете.
Как-то читала любопытный труд о постановках 100 (!) спектаклей «Гамлета». Естественно, ни один Гамлет не был похож на другого, и все они отражали режиссера, его сознание, и его бессознательное.
Любой творческий продукт обречен на банальность, если НЕ несет на себе печать индивидуальных тараканов автора.
Душечка Чехова – это, на мой взгляд, и проекция каких-то сложностей самого автора (анимы) , и ровно настолько – его гениальная интуиция в схватывании каких-то архетипических проявлений женской сущности, и потому эта дама будет вызывать самое разное отношение у разных мужчин. Поэтому Владимир в теме «Душечка» так удачно привел прямо-таки перпендикулярные реакции на нее у Толстого и Горького, например. Так же может разниться восприятие Душечки у разных женщин.
И, наконец, отношение к ней может совпасть у автора-мужчины и у режиссера-женщины, но «проживаться» будет совершенно по-разному. За этим, действительно, будет любопытно наблюдать, потому что в каждой женщине есть что-то от Душечки.
Душечка в восприятии П. (и моем тоже) - один из базовых женских архетипов (не единственный) - желать любви любой ценой, вплоть до полной потери себя, до полной бессознательности, до отдачи себя на заклание, как жертвенное животное. Юнг пишет о таких: «Нечто пустотелое и переливчатое, желанный сосуд для мужских проекций. Жертвенная овца, которая подвешена на крестном древе».
И это поразительно перекликается со словами самого Чехова в рассказе: «Она сравнивала себя с курами, которые тоже всю ночь не спят и испытывают беспокойство, когда в курятнике нет петуха».
Тут есть парадокс – такая женщина притягивает мужчин, как идеальная курица для петушиных проекций, и еще больше и очень быстро отталкивает, до отвращения. Архетип же всегда амбивалентен - и для того, в ком он констеллирован, и для того, на кого он проецируется.
Чехов - жесткий писатель и глубокий. Поэтому его Душечка вызывает одновременно брезгливость и ужас, и вместе с тем ее жалко, потому что она подлинна в своей самочьей преданности («два в одном стакане»).
Юнг по этому поводу говорит: «Если и можно что-то сделать, так это не идентифицировать себя с одним архетипом, потому что последствия этого - как свидетельствуют психопатология– ужасающие».
Но это психология. В создании же художественного образа нужны именно гипертрофия, намеренное выпячивание (вплоть до абсурда) «одной, но пламенной страсти». Нужна острая форма. Особенно – в театральном действе.
Ну и, с другой стороны, все-таки творческому зуду плевать на красоту и эмансипацию или отсутствие оных. Творчество - это не только «что», но еще более «как».
П. часто вспоминает, как ее любимый режиссер мог 10 часов на репетиции набрасывать один вариант за другим, а на следующий день сказать, что всё прежнее – полная фигня.
«Про что» - часто рождается мгновенно, как озарение.
«Как» - вымучивается, вылупливается, выгоняется в алхимическом сосуде до символической формы.
У Блока есть классные строчки об этом.
Актеры, правьте ремесло,
Чтобы от истины ходячей
Всем стало больно и светло!
И в этих же стихах – эпиграф: «Ну, старая кляча, пойдем ломать своего Шекспира!»
Ну, вот как-то так…