Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия как

О психологии и юнгианстве

Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия как

Сообщение Vladimir » 16 дек 2014, 00:01

Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия как целительная сила" (отрывок)

В один из вечеров третьего месяца безоблачной беременности у меня началось кровотечение. Я сидела на унитазе и плакала. Позвала своего тогда еще будущего мужа, добралась до машины – и в больницу: до нее было несколько минут езды. Худая врач с русским лицом такого же оттенка, как и ее бледно-зеленый операционный костюм, выглядела, будто ее только что разбудили, и была настолько вялой и безразличной, я бы сказала, даже отрешенной, что у меня закралось подозрение, не укололась ли она. Грубо покопавшись во мне наконечником устаревшего УЗИ, врач сообщила, что не видит никакой беременности. Получалось, что я все выдумала. Наверное, мой растерянный вид вызвал в ней жалость, и, смягчившись, она добавила, что аппаратура эта старая и что мне стоит подождать до утра, когда откроют кабинет с новым УЗИ и сделают более подробное обследование.
– Жаль, – еле коснувшись моей руки, заметила она.
Я лежала на больничной кровати. Одним этажом выше прямо надо мной рождались дети; матери кормили, кружили по коридору, как и положено после родов, на широко расставленных ногах и кровили в толстые прокладки. Я уже больше не кровила – моя маленькая уже не существующая беременность больше не кровила.
Утром молоденькая, лет двадцати, техник обследовала меня на новом УЗИ.


– Это mis, (выкидыш) – громко бросила она стоявшему возле моей головы врачу.Я выползла из кабинета; трусы в пятнах свернувшейся крови, живот вымазан прозрачным гелем. Вытираюсь. Все. Я больше не беременна. И что же мне теперь делать?
Все старались делать вид, что ничего не случилось.
– Это ведь не то, чтобы ты действительно потеряла ребенка, – сказала мне моя лучшая подруга, и у меня не хватило духу ей возразить.А на самом деле я чувствовала, что, да, потеряла ребенка, но говорить об этом мне нельзя. Всю свою
жизнь я пыталась исправить неисправимое, спасти безнадежное тем, что переключалась на что-то новое и замечательное – этакое чудодейственное лекарство, которое я сама для себя же и придумывала. Лекарство достаточно длительного действия, чтобы, очнувшись, я вспоминала о пережитой боли как о чем-то мимолетном и незначительном. Так было и после выкидыша. Прошло два дня, мы ехали в машине. Дорога эта из Тель-Авива в Иерусалим всегда потрясающе красива.
– Давай все поправим, – предложила я своему другу, не сводя глаз с дороги, – давай, поженимся.
В тот же вечер я позвонила нашим самым близким друзьям и сообщила, что у меня есть два известия: одно грустное и одно радостное. Я уже больше не беременна, и я выхожу замуж.Мы погрузились в подготовку к свадьбе и делали все, о чем мечтали: подобрали чудесный свадебный наряд; накатали несколько сот километров в поисках особых сыров, хорошего вина и свежего домашнего хлеба, который будет доставлен еще теплым прямо к праздничному столу. И все это время я не радовалась так, как думала, что должна радоваться. А потому сердилась на себя, даже начала подозревать,
что, возможно, недостаточно люблю своего будущего мужа, и придиралась к нему из-за любой мелочи, объясняя, как это важно не упустить ни одной детали. И мы ничего не упускали; все, конечно, было отлично. Все, кроме одного: ничто меня по-настоящему не радовало, и я пришла к выводу, что у меня явно есть какой-то дефект; что я не способна любить. Я продолжала готовиться к свадьбе, злясь на себя за то, что не свечусь от счастья. Мы поженились в саду его мамы. Сама хупа происходила на вытоптанной площадке между лимонным и оливковым деревом. Позже я не раз мысленно
возвращалась в это место в надежде найти там убежище и душевный покой. Все вокруг нас растроганно улыбались, а я сверхчеловеческим усилием пыталась связать себя с этим садом, с этими праздничными ли-
цами, с моим женихом, с моей мамой, с моей свадьбой, с моим любимым человеком.
Ночью, не сменив одежды, мы разбирали подарки и воевали с муравьями, которые вдруг атаковали нас из-под двери ванной комнаты. В ту ночь я вела себя как мальчик из старой голландской сказки, который пальцем заткнул дырку в городской стене, чтобы спасти свой город от наводнения. Мой город будет затоплен уже назавтра, но в ту самую ночь я об этом еще не знала. Только продолжала упрямо сражаться с черным увертливым существом, которое извергалось из щели за плинтусом.
Все это время мой теперь уже законный муж был настроен очень великодушно: он рассчитывал на щедрое вознаграждение, которое ждет его где-то там среди виноградников Бургундии.Мы улетели рано утром. Париж встретил нас проливным дождем. Взяли напрокат машину и только тогда спохватились, что не имеем понятия, куда ехать.
Девушка, оформлявшая наш заказ, сказала, что до-рога в Осер (первый романтический городок на нашем пути) займет пару часов. Уверенные, что для нас нет ничего невозможного, мы успешно преодолели лабиринты мегаполиса и довольно быстро оказались на нужном нам загородном шоссе. Мы остановились в маленькой гостинице, на первый взгляд романтической, а на самом деле – сумрачной и пыльной. Потолки в ней были отделаны каким-то черным про-
зрачным материалом; и вся она выглядела, то ли построенной в стиле далеких 1980-х, то ли сохранившейся нетронутой с тех уродливых времен. Мы видели свои черные, как на негативе, отражения сначала на потолке ванной комнаты, а затем – над кроватью; эта картина отпечаталась у меня на внутренней поверхности век и возвращалась ко мне в течение долгих месяцев, словно предвестник неотвратимых бед. Утром мы отправились в Шабли. Через несколько минут я захотела пить. Выпила воды, но жажда не проходила; выпила еще, но горло по-прежнему
оставалось сухим. Меня охватила паника; я была уверена, что умираю. Попросила вернуться в гостиницу. Он не понял. Немного поспорили. Вернулись. Весь тот день провели в комнате. На следующее утро опять отправились в дорогу.
Я чувствовала себя слабой и беспомощной. Глядя в окно нашей маленькой машины, я отсчитывала километры, радуясь уже знакомому мне пейзажу: мы едем – и все в порядке. Вот оно, то самое дерево, мимо которого мы проезжали вчера, а в горле не пересохло; после него – дорожный знак, а я не при смерти; мы поравнялись с маленьким мостиком, а я все
еще не умерла. Так прошел день. Мы пили знаменитое местное вино; у меня кружилась голова, но я не беспокоилась: алкоголь обычно вызывает головокружение.Оставшиеся двенадцать дней мы колесили по самым красивым дорогам Франции, ночевали в действительно романтических придорожных гостиницах, средневековых замках и небольших дворцах. Я же была уверена, что со мной происходит одно из двух: либо я постепенно схожу с ума, либо – умираю. Я была раздавлена ужасом смерти. И ни разу так и не смогла толком объяснить моему самому любимому человеку, который уже пять лет был моим единственным мужчиной и уже несколько дней являлся моим законным мужем, что я чувствую. Были ночи, которые он пролежал, не выпуская моей руки, так как я была уверена, что это последняя ночь в моей жизни. Как-то я выбежала из ресторана в ту самую минуту, когда нам подали еду: мне показалось, что я теряю сознание. Правда, я тут же себя успокоила, что местная больничка находится совсем рядом; гуляя, мы несколько раз проходили мимо нее. С тех пор мы почти всегда ели в комнате. Он изловчился вкусно и быстро готовить, но потом сам же все и съедал: я потеряла аппетит, с трудом заставляла себя что-нибудь проглотить. Начала худеть и слабеть. Он пытался меня поддержать. День за днем, час за часом. Был счастлив, когда мне удавалось – ради него – заставить себя чему-то радоваться; проклинал (мысленно, конечно) те нескончаемые часы, когда
я сидела с искаженным от ужаса лицом, всматриваясь в никуда. Он не понимал, что мне необходимо вернуться домой, а я боялась ему об этом сказать.В начале третьей недели мы остановились в очаровательной маленькой гостинице в одном из городков Периго. Разместившись в уютной комнате, мы вышли во внутренний двор и неожиданно оказались
в изумительном парке с небольшим бассейном, который выглядел, как настоящий пруд; с сочно-зелеными лужайками и клумбами роз. Я ступала по дорожкам, как столетняя старушка с пергаментной кожей и хрупкими косточками: шажок и еще шажок, медленно и осторожно.Там я окончательно поняла, что если я не в состоянии наслаждаться окружающей меня красотой и любовью, нам лучше вернуться домой. И не только поняла, но и произнесла это вслух. Он согласился.
Следующим утром мы выехали в Париж, до которого было десять часов пути. С этого момента я позволила себе расслабиться и тут же начала стремительно падать. Я не сомневалась, что умираю. Вечером к нам в номер пришла моя подруга. Я лежала в постели и виновато улыбалась. Она громко смеялась, курила возле окна, предложила посидеть в каком-нибудь маленьком кафе. Я почти все время молчала; у меня появилось чувство, что эта жизнь уже не для меня,
и все, что она может предложить – уличные кафе, шутки, сплетни, веселье, – меня уже не касается. Непреодолимая сила засасывала меня все глубже и глубже. Я была уже далеко-далеко от того места, где моя подруга радовалась нашей долгожданной встрече. Пришла врач и после короткого осмотра сказала, что у меня, скорее всего, мононуклеоз и мне, естественно, необходимо вернуться домой. Возвратились. За окном были длинные, полные света и солнца летние дни, а я отказывалась встать с постели. Почти ничего не ела. Не могла объяснить, что со мной происходит, что я чувствую. От малейшего движения отвратительно кружилась голова. Огромными от ужаса глазами я вглядывалась в пустоту, в окружающую меня тьму, в лимб, в никуда...
Меня не существовало... И так день за днем, неделю за неделей. Вечность. Когда же наконец, все еще слабая и испуганная, я начала осторожно, опираясь на мужа, вставать и даже делать несколько шагов, мне стоило неимоверных
усилий убедить окружающих, мою маму, моего растерянного супруга, моего скептически настроенного врача, что мои ощущения не являются плодом моей перевозбужденной фантазии. Я была обижена на весь мир, испугана и очень одинока.
Должно быть, прошло около трех месяцев после нашей поездки. Мне казалось, что понятие времени меня больше не касается. Моя жизнь протекала в ее собственном режиме: от головокружения до потери равновесия, от испуга до ужаса.
Ну а затем я прошла все существующие анализы и обследования. Меня направляли на проверку слуха и пространственного зрения, на компьютерную томографию головы и шеи; записывали электромагнитные импульсы, делали УЗИ и общие анализы крови; проверяли гормоны и железы внутренней секреции.
Меня осматривали специалисты-невропатологи; ортопеды стучали по коленкам и прощупывали позвонки. Я сидела в звуконепроницаемом аквариуме и должна была нажимать на большую кнопку каждый раз, когда слышала звук, иногда такой слабый, что мне казалось, что он звучит только у меня в голове.
Я сидела напротив беспорядочно мерцающего экрана, и мне надо было в течение, как мне показалось, трех часов опять нажимать на кнопку каждый раз, когда я видела (или мне казалось, что видела) яркую вспышку молнии. Меня подсоединяли к электродам, смазывали гелем; я наклоняла голову, поднимала ее и опять наклоняла. Я садилась, вставала; мне мерили давление, пульс, температуру – ничто не свидетельствовало о каких-либо нарушениях; более того,
даже уровень железа в моей вегетарианской крови никогда не был таким высоким, как тогда. От подозрения на мононуклеоз отказались еще в самом начале марафона после простого анализа крови. Ну а больше всего меня раздражало, что мой супруг не уставал повторять, какая я красивая, да и я сама, глядя в зеркало, видела перед собой действительно красивую женщину, но при этом у меня каждый раз все внутри сжималось от предчувствия надвигаю- щейся беды. Мне казалось, что это моя лебединая песня. Я думала, что это еще один намек на приближающийся конец.
Часами я пыталась описать мужу, моим родителям, многочисленным врачам подробнейшие детали того, что я чувствовала, что меня так пугало. Паника, ужас, неожиданные необъяснимые волны головокружения и слабости. Я искала все новые образы и сравнения, которые приблизили бы их к моему состоянию; заставили бы их понять, что я чувствую.
Я стою на палубе раскачивающегося на волнах корабля; нет, я вращаюсь внутри бетономешалки, я – мелкая разноцветная галька, которая поднимается и опускается в каком-то постоянном круговом ритме; я поднимаюсь и опускаюсь – почти падаю – и должна за что-то ухватиться. Но ухватиться было не за что, поскольку моему мужу надоело, и он сказал:
– Я не собираюсь больше погружаться с тобой в это твое никуда. Я опять начинаю жить.И ушел. Правда, он каждый день возвращался с работы и преданно отвозил меня к врачам, на встречах с которыми я упрямо настаивала, но сам уже был не со мной.
Моя мама – опытный врач-психиатр – и мой участковый врач начали все чаще произносить вслух то, что раньше еле слышно бурчали себе под нос. Моя мама сказала:
– У тебя депрессия.
Я позвонила своему психологу, той самой, с которой перестала встречаться, как только забеременела и была такой счастливой (миллион лет тому назад...). Пришла к ней, села на диван и заплакала. Я плакала первый раз с той страшной ночи, когда потеряла моего ребенка; и это был первый раз, когда я вообще плакала у нее в клинике. Я рассказала ей все,
что случилось после того, как в последний раз вышла из этой комнаты. О выкидыше, о свадьбе, медовом месяце и о моей болезни. И она произнесла слова, которые распахнули передо мной двери на пути к медленному и длительному выздоровлению.
– С тобой произошло что-то ужасное, – сказала она. – Ты потеряла ребенка. Тебе надо было завернуться в дерюгу и посыпать голову пеплом, сидеть на полу и оплакивать свою судьбу, но никто не смог до конца понять и признать твою боль.
Происходящее со мной приобрело форму, а я, разобравшись, влила в нее содержание: я пыталась преодолеть и вычеркнуть мою потерю, не обращать внимания на боль, подавить ее, но она была сильнее меня, она овладела мной, заполнила меня всю – до краев. Я превратилась в сосуд, вместилище для депрессии, для отчаяния и не отпускающего страха надвигающейся смерти; и ничто другое туда уже не помещалось.
Я была в аду, и внутри меня тоже был ад.
Я была в депрессии.

ЖИЛА-БЫЛА ДЕВОЧКА

Не могу сказать точно, когда именно и каким образом в моей постепенно выздоравливающей душе зародилась связь между депрессией и знакомыми мне с раннего детства сказками. Как долгожданные спасительные облака во время продолжительной засухи, всплывали в моем сознании образы, слова, картины: проглоченная волком Красная Шапочка
появляется из его распоротого брюха, Белоснежка падает замертво и вновь оживает, Спящая Красавица просыпается через сто лет от поцелуя принца... Теперь все они стали мне особенно близки и понятны.
Я вспомнила сказку, которую читала девочкой в кибуце; одну из тех, что читала и перечитывала как завороженная пять, десять, а то и больше, раз в ленивые послеобеденные часы на железной кровати детского корпуса, одинокая в беспокойном ребячьем муравейнике. Вспомнила, как гуляла в волшебном лесу: там, в заброшенном замке жила принцесса с золотыми локонами (такими, каких у меня никогда не было), заколдованная злой феей на долгие
семь лет. А потом она очнулась – красивая, умная и повзрослевшая.
Златовласка, Белоснежка, Красная шапочка, Спящая красавица, а с ними и Персефона – похищенная древнегреческая богиня плодородия, ставшая богиней царства мертвых – роились в моей усталой голове; переговаривались, шептались или просто, молча, кружились в воздушном безостановочном хороводе. И я, прислушиваясь к ним, начала прислушиваться и к тому, что происходит в моей душе: тщательно, крупинку за крупинкой очищала настоящее от на-
думанного, пока не начал вырисовываться облик монстра, угрожающего лишить меня всего самого дорогого. И вместе с этим мне становилось ясно, что моя история в точности повторяет их: как Белоснежка и Инанна (шумерская богиня, удалившаяся в царство мертвых), так и я оказалась похороненной заживо на дне глубокого колодца под названием депрессия, а теперь я пытаюсь оттуда выбраться. И, как Златовласка, я просыпаюсь совершенно другой.
В это же время начались мои встречи с потрясающей женщиной, «шаманкой», скрывающей свои волосы под плотным белым платком, которая с тех пор и до сегодняшнего дня служит мне верным и надежным проводником.
Тогда же моему мужу удалось в буквальном смысле слова вытащить меня из дома: на желеобразных, дрожащих, как студень, ногах, оглушенная, как мне казалось, невыносимым шумом улицы, с остановками и передышками я проделала путь от дома до машины, чтобы затем, вцепившись в продуктовую коляску, безразлично плестись вслед за ним по супермаркету.
Нестерпимые приступы головокружения, превращавшие меня в ледяного истукана, моя оптимистически настроенная наставница называла «внутренним перерождением жизненных механизмов».
В те дни, в самом разгаре процесса, я не могла разобраться в истинном положении вещей, но сегодня с высоты прошедших лет я вижу, как неведомые силы, словно передвигая дрейфующие материки,
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение grom1113 » 16 дек 2014, 18:14

По своему стилю отрывок напоминает Лаувенг Арнхильд - Завтра я всегда была львом.
Аватара пользователя
grom1113
 
Сообщения: 53
Зарегистрирован: 08 ноя 2014, 12:52

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение Vladimir » 23 дек 2014, 01:48

Посредственный литературный стиль...
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение Tanya » 27 дек 2014, 18:03

:shock:
– С тобой произошло что-то ужасное, – сказала она. – Ты потеряла ребенка. Тебе надо было завернуться в дерюгу и посыпать голову пеплом, сидеть на полу и оплакивать свою судьбу, но никто не смог до конца понять и признать твою боль. :(
Tanya
Весталка Jungdream
 
Сообщения: 1255
Зарегистрирован: 30 окт 2012, 12:47

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение Vladimir » 03 янв 2015, 05:34

"Но никто не смог до конца понять и признать твою боль".
Никто, и не должен... Ты сама можешь и понять и принять - это, пожалуй, это единственный путь к трансформации личности, ее взрослению. Жить не оглядываясь на ДРУГИХ. Жить, исследуя и принимая все возможности и необходимости индивидуальных смыслов и ценностей...
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение grom1113 » 03 янв 2015, 18:29

Vladimir писал(а):[i]Жить не оглядываясь на ДРУГИХ. Жить, исследуя и принимая все возможности и необходимости индивидуальных смыслов и ценностей...

Желания мало - нужен еще шанс, возможность, исходящая либо из бессознательного, либо из внешнего мира.
Аватара пользователя
grom1113
 
Сообщения: 53
Зарегистрирован: 08 ноя 2014, 12:52

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение Vladimir » 03 янв 2015, 20:33

grom, это вы о Кайросе?
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение grom1113 » 03 янв 2015, 20:44

Он самый - не зря он держит в руках весы...
Аватара пользователя
grom1113
 
Сообщения: 53
Зарегистрирован: 08 ноя 2014, 12:52

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение Vladimir » 11 янв 2015, 04:18

Гром, где вы увидели в моем тексте слово "желание"?...
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение grom1113 » 11 янв 2015, 22:37

Владимир, между словами "жить", которое использовали Вы и моим "желание" - есть очень точное связующее "определение" - либидо.
Аватара пользователя
grom1113
 
Сообщения: 53
Зарегистрирован: 08 ноя 2014, 12:52

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение Vladimir » 12 янв 2015, 00:04

Гром, никто вам не мешает устанавливать "точное связующее "определение"", но только не привлекайте к этому мои представления, смыслы, и не приписывайте моему тексту того, чего в нем нет...ладно?
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение grom1113 » 12 янв 2015, 19:09

Vladimir писал(а):...ладно?

Владимир - я человек, а не "Всевидящее око", которое "Все знает" и видит "все смыслы" каждого текста.
У Вас прекрасно получается отстаивать, в случае необходимости, чистоту смысла Ваших текстов.
А то, о чем Вы меня просите, больше похоже на сверхтребование, которое я не смогу выполнить.
Намного понятнее и яснее будет, если Вы скажите "Гром, не отвечайте, пожалуйста, на мои комментарии, тексты и темы", либо Вам придется смириться с тем, что порой я могу неправильно понять Ваши слова.
Аватара пользователя
grom1113
 
Сообщения: 53
Зарегистрирован: 08 ноя 2014, 12:52

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение Vladimir » 12 янв 2015, 19:20

Как говорил Дедушка - давайте определимся в терминах... Я услышал.
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение Елена12 » 07 апр 2015, 11:53

"Но никто не смог до конца понять и признать твою боль".
Никто, и не должен... Ты сама можешь и понять и принять - это, пожалуй, это единственный путь к трансформации личности, ее взрослению. Жить не оглядываясь на ДРУГИХ. Жить, исследуя и принимая все возможности и необходимости индивидуальных смыслов и ценностей...


Тут речь о не трансформации - вернее, трансформация, как изменение все равно будет, просто по факту - после проживания горя.
Хотя, трансформация - это о чем то глубоком - когда изменяются приоритеты, жизненные ценности, то чему ты следовал раньше и это вдохновляло - а теперь жизненные ценности другие, и интересы другие.

А то, о чем идет речь - женщина потеряла ребенка, пусть неродившегося, но ребенка.
И кусочек ее души - ушел вместе с ним. И не давая время себе на проживание боли, и не признавая всей значимости события - героиня попадает в свою ситуацию.

Мне очень понравился этот рассказ.
и проблема актуальна на самом деле - почему то считается, что если ребенок умер при родах, был выкидыш - что как бы и горевать нечего - ребенок ведь не жил, и оплакивать некого. А мы горюем по ушедшим близким людям - тут все понятно. И ритуалы соблюдаются, и пространство выделяется, и как то мы пережив горе - не разрушаемся, а становимся другими.

тут два момента - роль мужа. С одной стороны - любящий муж, и эта его любовь к жене оборачивается не ей во благо. Вся эта кутерьма отвлекает женщину от самого важного - куда стремится ее душа. Признать потерю, оплакать боль, переживать горе. И вот это вытесняемое, действительно важное, на что не смотрят - боль от потери, горе, отчаяние - одерживает верх. Вот таким именно способом.

очень хорошо написано про мужчину - когда он "ушел". Ведь на самом деле - такие случаи в жизни запросто. Не обязательно - что когда женщина потеряла неродившегося ребенка, а когда у женшины умирает значимый близкий - она все равно связано с ним на уровне души, и вот он умер - и без нашего желание эта связь действует, пока не пройдете процесс горевания, и работа горя не будет завершена. И мужчины, находящиеся в связи с женщиной, бывают чувствуют то, с чем связана женщина - и уходят.

И уходят не потому - что вдруг разлюбили, а включается какой природный механизм - живое - к живым, а мертвое - к мертвым.
Хотя женщина внешне может выглядеть "живее всех живых" - а на глубинном уровне - как героиня рассказа - связана с таким отчаянием, такой тоской - что как то живому рядом неуютно.
Елена12
 
Сообщения: 12
Зарегистрирован: 05 апр 2015, 14:02

Re: Симона Мацлиах-Ханох "Сказки обратимой смерти. Депрессия

Сообщение Vladimir » 07 апр 2015, 13:33

Тут, на мой взгляд, не проблема "неуютности", а испытание на зрелость (это я про мужчину).
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

След.

Вернуться в Юнгианство

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 6