Чарли Чаплин:потерянное интервью

Символическое в сновидениях, мифах, сказках, легендах, в рисунках, в повседневности... (интерпретации, амплификации)

Чарли Чаплин:потерянное интервью

Сообщение Лямочкин Петя » 30 окт 2013, 17:15

Это интервью Ричард Мэримен взял у Чаплина в 1966 году, когда Бродяга уже казался прошлым как самого Чаплина, так и кино в целом. Приведенный ниже фрагмент этого интервью, в котором Чаплин говорит об источниках своего вдохновения и происхождении образа Бродяги, не публиковался более тридцати лет. В юбилей Чарльза Чаплина ничто не кажется столь же актуальным, как эта забытая беседа.
________________________________________________________________________________


Ричард Мэримен: Наше интервью будет полностью посвящено вашей работе и искусству, и ничему кроме этого. Мне бы хотелось немного пролить свет на то, как вы работаете.

Чарли Чаплин: Вкратце мою сущность можно описать так: мне есть дело до моей работы. Мне небезразлично абсолютно все, чем я занимаюсь. Если бы мне лучше удавалось нечто иное, я бы занялся этим. Но не могу.

РМ: Можете ли вы рассказать, как именно возник образ бродяги?

ЧЧ: Все произошло совершенно внезапно. Оператор попросил меня нанести какой-нибудь смешной грим, но мне в голову абсолютно ничего не приходило. Тогда я отправился в костюмерную, и по дороге подумал: пусть они создадут нечто противоречивое – мешковатые брюки, узкое пальто, крупная голова, маленькая шляпа. Потрепанного, но все-таки джентльмена. Я еще не знал, что делать с лицом, но оно непременно должно было быть печальным, серьезным. Его комизм мне хотелось прикрыть, и для этого я придумал короткие усы. Они не были предназначены для подчеркивания характера персонажа – только говорили о некоторой дурашливости. Они не скрывали выражения моего лица.

РМ: И какой была ваша первая реакция при взгляде на себя?

ЧЧ: Сойдет. Особого эффекта не было. До тех пор, пока я не должен был играть перед камерой. Входя в кадр, я был в соответствующем облачении, и это придавало настрой. Ощущения были прекрасными, и тогда герой появлялся сам собой. Сцена (в фильме Необыкновенно затруднительное положение Мейбл) происходила в фойе отеля, в ней бродяга пытался притвориться одним из гостей, чтобы иметь возможность присесть и немного отдохнуть. Все вокруг наблюдали за ним с некоторым подозрением, а я пытался делать именно то, что постояльцы обычно делают в отеле: смотрел в учетную книгу, доставал сигарету, закуривал и наблюдал, как люди проходят мимо. А потом вдруг натыкался на плевательницу. Это был первый смешной эпизод, который я разыграл. Так и родился персонаж. И мне показалось, что он вышел очень и очень неплохим. Но те персонажи, которых я играл позднее, не всегда использовали точно такой же подход в комедийных эпизодах.

Одна вещь, которую я хотел сохранить неизменной – это даже не одеяние бродяги, а его больные ноги. Каким бы шумным и неугомонным он не выглядел, его ноги всегда были усталыми и опухшими. Я просил у костюмера две пары больших, поношенных туфель, потому что у меня до смешного маленький размер ступней, и эти туфли придавали комизм моей походке. Обычно я очень элегантен, но стараться быть элегантным в туфлях, которые тебе велики – весьма забавно.

РМ: На ваш взгляд, мог бы образ бродяги появиться в наше время?

ЧЧ: Не думаю, что сейчас ему нашлось бы место. С той поры наш мир стал несколько более упорядочен. Я не считаю, что он стал более счастливым местом – ни в коем случае. Я замечал этих ребят в короткой одежде, с длинными волосами, и, думаю, многие из них хотели бы стать бродягами. Но теперь не стало былой скромности. Они не представляют, что такое скромность, она стала своего рода пережитком. Она принадлежит другой эпохе. Вот почему я не смог бы создать нечто подобное сейчас. И, безусловно, звук – вот еще одна причина. С тех пор, как голос пришел в кино, для моего персонажа не осталось места. Я не представляю, каким должен был быть его голос. Поэтому ему пришлось уйти.



РМ: А что делало бродягу столь привлекательным?

ЧЧ: В нем была эта тихая, благородная нищета. Любой продавец газировки хочет одеваться, как щеголь. Вот что мне нравится в этом персонаже – он разборчив и изыскан во всем. Но бродяга никогда особенно не интересовал меня в плане привлекательности. Бродяга был чем-то внутри меня – тем, что мне хотелось выразить. Для меня играла роль реакция зрителей, но я никогда не обращался непосредственно к ним. Аудитория появляется после того, как фильм уже закончен, а не во время съемок. Я всегда обращался к определенному духу комизма, иногда внутри меня самого, и поэтому должен быть стать его выразителем. Это действительно забавно.

РМ: А как комедийные моменты образуют последовательность? Это происходит само собой, или является результатом определенного процесса?

ЧЧ: Нет, здесь нет процесса. Самые интересные идеи возникают непосредственно из ситуации. Если возникает хорошая комедийная ситуация, она может продолжаться дальше, получая все новые и новые импульсы. Как, например, последовательность эпизодов в фильме Каток. Я просто одел пару коньков и покатился, хотя вся аудитория была абсолютно уверена в том, что я упаду. Но вместо этого я продолжал грациозно кататься на одной ноге. От бродяги зрители никак не ожидали такого. Или возьмем эпизод с фонарным столбом в Тихой улице. Он возник из ситуации, в которой я был полицейским, который пытался справиться с хулиганом. Я бил его дубинкой по голове, все бил и бил, не переставая. Это похоже на кошмарный сон. Он продолжает закатывать рукава, никак не реагируя на удары. Затем он поднимает меня и вновь опускает на землю. И тогда я думаю: раз он обладает столь недюжинной силой, он сможет свалить и фонарный столб. А я тем временем смогу запрыгнуть на него сзади и надеть фонарь прямо ему на голову, чтобы отравить газом. И с помощью мелких ударов я сделал много забавных вещей, которые здорово рассмешили зрителей.

Но во всем этом был и элемент агонии. Печальные дни, когда ничего не складывалось, что приводило к еще большей подавленности. И я должен был придумать нечто, заставлявшее людей смеяться. А смешным можно быть только в смешной ситуации. Можно сотворить что-то клоунское, возможно, придти в замешательство, но сама ситуация должна быть смешной.

РМ: А вы видите реальных людей, стоящих за этими эпизодами, или же все они – плод вашей фантазии?

ЧЧ: Нет, мы создали наш собственный мир. Мой мир – это студия в Калифорнии. Самые счастливые моменты были тогда, когда мне в голову приходила идея, или просто вариант сюжета, это было прекрасное чувство, и тогда все начинало происходить. Этим для меня все и ограничивалось. Вечера в Калифорнии довольно одиноки, особенно в Голливуде. Но было чудесно создавать свой комический мир. Он был другим, отличным от повседневного. И был забавным. Вот ты сидишь и полдня репетируешь, а потом снимаешь – вот и все.

РМ: Является ли реализм составной частью комедии?

ЧЧ: Да, без сомнения. Думаю, достоверность заставляет подходить к абсурдным ситуациям с чувством абсолютной реальности. И зрители это знают, чувствуют этот дух. Он так достоверен (и в то же время абсурден), что заставляет их ликовать.

РМ: И частью этого является жестокость, ее немало в ваших фильмах.

ЧЧ: Жестокость – основной компонент комедии. То, что кажется здравым, на самом деле безумно, и если показать это достаточно остро, зрителям должно понравиться. Они видят в этом насмешку над жизнью, и смеются над ней, чтобы не умереть и не заплакать. Это вопрос таинственной вещи под названием "блеск". Старик поскальзывается на банановой кожуре, медленно падает и спотыкается – но мы не смеемся. Но если это происходит с помпезным, добропорядочным джентльменом, выпячивающим собственную гордость – тогда нам становится смешно. Смешны ситуации стыда и смущения, особенно если относиться к ним с юмором. Легко ожидать, что с клоуном может произойти все самое невероятное. Но если мужчина, который идет в ресторан, мнит о себе бог знает что, но в его брюках зияет огромная дыра – это просто обязано быть смешным. Особенно если сыграно с достоинством и гордостью.



РМ: Ваши комедии частично являются комедиями положений. Они не интеллектуальны, и смех вызывает именно то, что происходит на экране.

ЧЧ: Я всегда считал, что связанные события образуют историю, напоминая тем самым расположение шаров на бильярдном столе. Каждый шар – событие сам по себе. Но главное – в том, что они касаютсмя друг друга. И вместе они образуют треугольник. Этот образ является очень важным в моей работе.

РМ: Вы любите наращивать темп действия, стремительно накладывая события друг на друга. Как вы считаете, насколько это для вас характерно?

ЧЧ: Честно говоря, я не очень представляю, насколько характерно. Я видел других комиков, которые, как мне кажется, порой ослабляют темп. А я гораздо лучше двигаюсь в темпе, чем в рамках замедленного действия. У меня нет уверенности в том, что я делаю, при медленном темпе движения.

Но действие не всегда вещественно. Все должно нарастать, иначе теряется ощущение реальности. У вас есть тема, которую вы делаете более плотной. Не обязательно намеренно начинать именно с этого. Но вы говорите: хорошо, ну а куда мы будем двигаться с этого момента? Каков естественный результат всего этого? В случае реализма и убедительности, вопрос постоянно усложняется. И он должен быть логичен, в противном случае вы получите комедию в некотором роде, но она не будет увлекательной.

РМ: Волнуют ли вас сентиментальность или клише?

ЧЧ: Нет, не в случае пантомимы. Это не волнует вас, вы просто этого избегаете. И я не боюсь клише – ведь вся жизнь и состоит из них. Мы же не просыпаемся как-то по-особенному. Все мы живем и умираем, принимая пищу трижды в день, влюбляемся и испытываем разочарования. Нигде нет больших штампов, чем в любовных историях, и это должно длиться до тех пор, пока к этому подходишь с интересом.

РМ: А много ли дублей было снято для эпизода с поеданием туфли (в Золотой лихорадке)?

ЧЧ: Эту сцену мы снимали приблизительно два дня. И бедного старого актера (Макк Суэйн) тошнило все это время. Туфли были сделаны из лакричника, и он съел их в избытке. Он говорил: "Я не могу больше есть эти чертовы туфли!" Идея для этого гэга пришла ко мне, когда я услышал о группе Доннера (караван повозок, состоявший из 81 первопроходца, которые в 1846 году направлялись в Калифорнию и попали в снежную лавину в Сьерра-Неваде). Они прибегали к каннибализму и употребляли в пищу мокасины. И я подумал: тушеные ботинки? Тут есть нечто забавное.

Я не находил себе места, ища мотив для этой истории, пока не пришел к простой ситуации: голоду. В момент, когда ты разрешаешь логику ситуации, видишь ее осуществимость, реалистичность и вероятность того, что она может произойти, идеи налетают одна за другой. Это одна из самых лучших вещей в картине.

РМ: Одолевали ли вас сомнения или какая-то озабоченность при переходе к звуку?

ЧЧ: О, да, естественно. Прежде всего, у меня был опыт, но не было академической школы, а в этом – огромная разница. Я чувствовал, что обладаю талантом и природным актерским мастерством. Изображать пантомиму для меня было гораздо проще, чем говорить. Я артист, и знаю, что в разговоре очень многое улетучивается. Вряд ли я бы превосходил других людей, обладающих хорошей дикцией и голосом, что составляет более половины успеха.



РМ: Не было ли это вопросом дополнительного измерения в рамках реальности, которое могло навредить фантазии немого кинематографа?

ЧЧ: Безусловно. Я всегда говорил, что пантомима гораздо более поэтична и обладает универсальным смыслом, который понятен всем (при условии хорошей постановки). При использовании слова все становится излишне гладким. Голос сам по себе прекрасен, он очень открыт, но я не хочу быть излишне открытым в искусстве, иначе может возникнуть ограниченность. Очень немногие люди обладают голосом, который может достичь или создать иллюзию огромной глубины, в то время как движение столь же естественно, как полет птицы. В выражении глаз нет никаких слов. Чистое выражение лица, которое люди не могут скрыть – оно может быть столь нежным, если речь идет о разочаровании. Все это мне нужно было иметь в виду, когда я начал говорить. И я знаю, что много потерял в плане красноречия. Оно не может быть столь же прекрасным.

РМ: А какой из фильмов наиболее любим вами?

ЧЧ: Мне все-таки кажется, что это Огни большого города. Он очень цельный, отлично поставлен. Настоящая комедия.

РМ: Действительно, фильм очень сильный. На меня произвело впечатление то, насколько близки в нем комедия и трагедия.

ЧЧ: Это меня едва ли интересовало. Скорее, мне кажется, было какое-то ощущение личного. Я всегда обладал этим чувством, в той или иной степени оно стало моей второй натурой. Возможно, это связано с тем, что окружало меня. И не думаю, что юмор возможен без сострадания и симпатии по отношению к людям.

РМ: Возможно, дело в нашем стремлении облегчить собственные страдания?

ЧЧ: Нет, думаю, жизнь – это нечто большее. Если бы причина была в этом, у нас было бы больше самоубийств. Люди хотели бы уйти из жизни. А я думаю, жизнь – замечательная штука, и нужно прожить ее при любых обстоятельствах, даже в печали. Лично я предпочел бы жить. Выбрал бы опыт, пусть даже ради самого опыта. Мне кажется, юмор помогает нам сохранить здравый смысл. Излишний трагизм может нас переполнить. Трагедия, безусловно, является частью жизни, но мы наделены средствами, которые помогают справиться с чем угодно и защитить себя. Трагедия играет большую роль в нашей жизни, а юмор дан нам для того, чтобы найти защиту. Юмор универсален, он в той или иной степени исходит из сострадания.

РМ: Как вам кажется, существует ли такое явление, как гениальность?

ЧЧ: Я никогда точно не знал, кто такой гений. Думаю, это тот, кто наделен талантом и принимает его близко к сердцу, но также способен стать мастером в своем ремесле. Каждый из нас одарен в каком-то смысле. Обычный человек должен выбирать себе обычную работу, не требующую воображения, а перед гением не стоит выбор. Он делает нечто иное, но делает это очень хорошо. Многие мастеров на все руки принимали за гениев по ошибке.
Лямочкин Петя
 
Сообщения: 1672
Зарегистрирован: 04 окт 2010, 14:52

Re: Чарли Чаплин:потерянное интервью

Сообщение Vladimir » 01 ноя 2013, 10:18

Следуя размышлениям Чаплина, гений это человек с лихвой наделенный даром воображения, и с чутким сердцем...
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: Чарли Чаплин:потерянное интервью

Сообщение Лямочкин Петя » 01 ноя 2013, 17:54

Это тот кто забил на всех и страстно играет с самим собой в лапту
Лямочкин Петя
 
Сообщения: 1672
Зарегистрирован: 04 окт 2010, 14:52

Re: Чарли Чаплин:потерянное интервью

Сообщение Vladimir » 03 ноя 2013, 00:55

Забавно. Ты точно описал сумасшедшего...
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: Чарли Чаплин:потерянное интервью

Сообщение Лямочкин Петя » 03 ноя 2013, 06:58

Автопортрет -удобный черновик
Лямочкин Петя
 
Сообщения: 1672
Зарегистрирован: 04 окт 2010, 14:52

Re: Чарли Чаплин:потерянное интервью

Сообщение Vladimir » 03 ноя 2013, 12:50

Только если он пишется по памяти.
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: Чарли Чаплин:потерянное интервью

Сообщение Лямочкин Петя » 03 ноя 2013, 16:42

Память? Отродясь этой гадости не было
Лямочкин Петя
 
Сообщения: 1672
Зарегистрирован: 04 окт 2010, 14:52

Re: Чарли Чаплин:потерянное интервью

Сообщение Vladimir » 03 ноя 2013, 20:45

Ну, это ты загнул... Нет памяти - нет сознания. Бессознательный ты или досознательный.
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: Чарли Чаплин:потерянное интервью

Сообщение lju-ker » 10 июл 2019, 00:13

В 1914 году Чарли Чаплин появился в 34 (!) картинах. Всего через три года его гонорар уже составлял 1 миллион долларов: Чаплин - самый дорогой актер в мире! http://life-artists.ru/charli-chaplin-komik-mira/
lju-ker
 
Сообщения: 1
Зарегистрирован: 10 июл 2019, 00:11


Вернуться в SIMBOLARIUM. Миф, как жизнь. Жизнь, как миф.

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 4

cron