Антон Чехов, "Душечка"
Глинка А. С. Равнодушные люди // Очерки о Чехове / Волжский. СПб., 1903. С. 84—85.
Внутренний мир Душечки — грубый механический отпечаток действительности. В ней нет индивидуальности. Это — редкий по своей выразительности экземпляр из категории бессознательно-равнодушных людей Чехова.
Горький М. А. П. Чехов. Отрывки из воспоминаний // Полн. собр. соч. : худож. произведения в 25 т. М., 1970. Т. 6. С. 55. 1-я публ.: Нижегородский сборник. СПб., 1905.
Душечка — милая, кроткая женщина, которая рабски умеет любить. Её можно ударить, она и застонать не посмеет, кроткая раба.
Толстой Л. Н. Послесловие // Полн. собр. соч. и писем: в 90 т. М., 1957. Т. 41. С. 374—377. 1-я публ.: Круг чтения. Т. I: сборник. M., 1906.
Сопоставляет рассказ Чехова с библейской историей из «Книги Чисел» о том, как Валаам, соблазнившись дарами, собрался проклясть народ израильский, но ангел не дал ему этого сделать. Так и Чехов, по мнению Толстого, собрался «проклясть слабую, покоряющуюся, преданную мужчине, неразвитую женщину», но в итоге Бог поэзии запретил ему это, и Чехов «благословил то, что хотел проклинать». Он «одел таким чудным светом это милое существо, что оно навсегда останется образцом того, чем может быть женщина для того, чтобы быть счастливой самой и делать счастливыми тех, с кем ее сводит судьба».
Роскин А. И. Старый спор // А. П. Чехов / А. Роскин. М., 1959. С. 166. 1-я публ.: Литературный критик. 1938. № 9/10.
Смешной и трагический рассказ о судьбе сердца, способного жить только любовью к человеку и теряющего эту возможность любить.
Паперный З. С. Юмор Чехова // Стрелка искусства / З. С. Паперный. М., 1986. С. 16—24. 1-я публ.: Смех Чехова // Новый мир. 1964. № 7.
Напоминает слова Чехова из письма А. С. Суворину (27 янв. 1899) о том, что «душечка» — это юмористический рассказ. Критик полагает, что этот рассказ «стоит романа». Ирония Чехова направлена против тех, кому «придана Душечка». Сама она «не может ни к чему никак относиться… самой себя ей не надо». Образ Душечки — сатирический, но сатирой не исчерпывается. «Мы прекрасно понимаем, что Чехов смеется над ограниченностью душечкиного мира, но ему дорога её участливость, её готовность всё отдать, не жалея».
Полоцкая Э. А. Душевность без духовности («Душечка») // Пути чеховских героев: кн. для учащихся / Э. А. Полоцкая. М., 1983. С. 61—64.
Оспаривает взгляд Л. Толстого, полагая, что рассказ не даёт оснований к безоговорочному восхищению человеческими качествами Душечки. Богатство и щедрость её души «удивительным образом сочетаются с полным отсутствием духовных интересов и самого простого, естественного для каждого человека интереса к жизни как таковой». Необыкновенный образ, возникший из сочетания несочетаемого, — одно из самых загадочных созданий Чехова-психолога.
Катаев В. Б. «Душечка»: рассказ о любви // Сложность простоты: рассказы и пьесы Чехова / В. Б. Катаев. М., 1998. С. 29—40.
Напоминает точки зрения на героиню Горького («раба»), Ленина (беспринципность) и Толстого (истинное предназначение женщины). Все три точки зрения исходят из представления об известной их авторам норме — каким должен быть человек. Анализ композиции рассказа приводит исследователя к выводу о том, что неисчерпаемый запас любви — высокое достоинство Душечки, и смешна она лишь потому, что смешны и ничтожны её избранники. Умереть ради Кукина выглядело бы, действительно, нелепостью, а вот готовность отдать жизнь за мальчика Сашеньку говорит об истинности её чувств.
================
Так кто же ты, душечка?
Боюсь, что на этот вопрос ответа нет…
Ни в одном из известных толковых словарей русского языка объяснений слова, представляющего образ душечки просто нет, и только в словаре синонимов: лапка, голубушка, мой ангел, ласточка, курочка, милая, лапочка, лапонька, ясочка, ясынька, душка, лапушка, душечка, голубка, солнышко, касатка, ягодка…
И этот список можно продолжать до бесконечности – поросеночек, зайчик, цветочек… Если обратится к Юнгу, к его работе «ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ АРХЕТИПА МАТЕРИ», с наибольшей долей вероятности такой тип женщины (ее «функционирования»), наиболее подходит под описание женщин в психологии которых доминируют позитивные аспекты материнского комплекса, а именно – «всего лишь только мать».
Вот, что пишет Юнг по этому поводу:
«Мать. Позитивный аспект первого типа, а именно, преувеличенное развитие материнского инстинкта, это как раз тот образ матери, который воспевался и почитался во все времена и на всех языках. Это та материнская любовь, которая принадлежит к самому что ни на есть умилительному и незабвенному воспоминанию повзрослевших седин, это - тайный корень всех начинаний и превращений, который составляет молчаливую праоснову возвращений к родному очагу и поискам пристанища на чужбине, т.е. основу всяческого начала и конца. Известная до самого нутра и чужая как природа, нежная в своей переполняющей любви и жестокая как судьба - полная радости, неутолимая дарительница жизни, мать всех скорбящих и темные, безответные врата, которые затворяются за усопшими. Мать - это материнская любовь, это мое переживание, моя тайна. Как тут не сказать чего-то лишнего, чего-то слишком несправедливого, чего-то слишком непривлекательного и даже слишком лживого о том человеке, который назывался матерью и был ненароком и случайно - как нам хотелось бы сказать - носительницей того переживания, которое заключает в себе и ее, и меня, и все человечество - да, да именно всякую живую тварь, которая будет и сгинет с лица земли, того переживания жизни, детьми которого мы являемся? Ведь так поступали всегда, и так будут поступать всегда и впредь, однако умудренный опытом и сведущий человек уже более не посмеет перевалить это чудовищное бремя значимости, ответственности и работы, тяжести неба и преисподней на такого слабого и заблуждающегося человека, достойного любви, снисхождения, понимания и прощения, коим была наша мать».
Описывая этот тип, Юнг, ни разу не посмотрел на него с обыденной человеческой точки зрения. Такой тип не укладывается в человеческие рамки. Женщина – носительница этого типа не принадлежит сама себе, но есть мировой феномен. Ничего личного, никакой шероховатости, упругости, оформленности – сосуд бездонный, сосуд бесформенный. Нет, души, есть нечто душеподобное. Образ «душечки», на мой взгляд, невозможно свести к земной, реальной матери (каковой она в рассказе не являлась). Толковать образ душеньки в архетипических традициях, так же не имеет смысла. Она не Великая Мать, она не Anima Mundi Да и можно ли говорить об образности? Есть ли вообще у «душеньки» какой-либо образ?
Может «душенька» представляет принцип, принцип Эроса, связывающего все со всем, принципа неодушевленного, но несущего в себе прототип Любви, прототип, который так и не стал любовью, ну почти не стал...
Юнг заканчивая свое описание «чистого» материнского комплекса пишет:
.«мать - первый мир ребенка и последний мир взрослого. В мантию этой великой Исиды мы все укутаны как ее дети. Вернемся же однако к нашим типам материнского комплекса. У мужчины комплекс матери никогда не бывает в "чистом" виде, он всегда смешан с архетипом Анимы, - и как следствие этого: мужские высказывания о матери в высшей степени эмоциональны, т.е. они предрешены чем-то "аниматическим". Только на материале женщин существует возможность изучать эффекты архетипа матери без "аниматического" подмешивания, что, конечно же, имеет определенную перспективу на успех только там, где еще не развился компенсирующий Анимус»
Очевидно, что в чеховской душечке, «аниматическое» проявляется только в отношениях с ребенком, Сашей.
"Она постоянно любила кого-нибудь и не могла без этого".
Антон Чехов, "Душечка"
Антон Павлович, так "любила" или "не могла без этого"?....