О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Мировая литература, кинематограф в отражении нашего воображения, ассоциаций, амплификаций, размышлений.

О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Сообщение Ольга Н. » 12 янв 2012, 18:45

Бачинин
Этот бедный, бедный Веничка
(О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками)

Юродство на грани абсурда

Судьба Венедикта Ерофеева — это трагедия русской души, которая всю жизнь балансировала на краю пропасти, постоянно заглядывала в устрашающую бездну, часто зависала над ней и лишь чудом удерживалась от падения в тьму кромешную.
Ерофеев — один из немногих русских писателей, сумевших унаследовать от Достоевского жанр «записок из подполья» и адаптировать его к реалиям советской действительности. Если русский литературно-философский модерн некогда открылся «Записками из подполья» (1864), то закрываться он начал маленьким шедевром Ерофеева, его повестью «Москва-Петушки» (1969).
Метафизика отечественного модерна началась историей безымянного подпольного господина, который замыслил и осуществил тягчайшее из «мыслепреступлений» — убийство Бога, а завершилась историей подпольного гражданина по имени Веничка, который пожелал узнать живого Бога, преданного забвению большинством его сограждан.
Оба произведения, при всей их внешней несхожести, удивительно близки по духу. Их сближает не только то, что оба они исповедальны, автопортретны. В обоих предстает история русского самосознания в его по-русски «заголенно-обнаженных» вариантах. В обеих присутствует и доминирует реальность подполья, т. е. как своеобразные репортажи из темных, подвальных глубин больной души, страждущего человеческого «я».

Многое роднит Веничку с подпольным господином Достоевского, но много между ними и различий. Подпольный господин преисполнен тотального нигилизма и ему никого и ничего не жаль — ни Бога, ни Божьего мира, ни людей, ни самого себя. Поздний русский модернист Веничка — тоже разрушитель, но его страсть к разрушению не идет ни в какое сравнение с масштабами деструктивизма его предтечи. Веничка не посягает ни на Бога, ни на миропорядок; он — разрушитель лишь по отношению к себе. Да ему и нет надобности разрушать что-либо вне себя, поскольку в окружающей его культурной вселенной смыслов, ценностей и норм уже разрушено все, что только можно было разрушить. Веничка прожил жизнь с ощущением абсурда позади, впереди, вокруг себя и в самом себе.
Обильно сдобренный кантовской терминологией, латинскими выражениями, ссылками на Маркса и Энгельса, цитированием Евангелия и Достоевского, этот мини-трактат обращается к темам рока и свободы, раскрывает диалектику взаимопревращений хаоса и порядка, случайности и необходимости.
Это одновременно и теодицея, и гимн хаосу, и вопль первобытного ужаса перед неодолимостью рока. И все это на полутора страницах текста, которые можно успеть прочитать или произнести на коротком перегоне между двумя остановками пригородной электрички.
Веничка констатирует сущностные особенности одолевающей человека икоты. Его мысль, отталкиваясь от эмпирических констатаций, взмывает в метафизические и сакральные высоты: «Не так ли беспорядочно чередуются в жизни человечества его катастрофы? Закон — он выше всех нас. Икота — выше всякого закона… Она неисследима, а мы беспомощны. Мы начисто лишены всякой свободы воли, мы во власти произвола, которому нет имени и спасения от которого — тоже нет. Мы — дрожащие твари, а она — всесильна. Она, то есть Божья Десница, которая над всеми занесена и пред которой не хотят склонить головы одни кретины и проходимцы. Он непостижим уму, а следовательно, Он есть. Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный».

В Веничке нет и намека на тот скрытый демонизм, что делал ничтожного «гнусного петербуржца» из «Записок из подволья» микро-Люцифером. Душа Венички не одичала, не погибла, поскольку в ней жили Петушки.
Петушки — это мир цветов и птиц, где никого не тяготит библейский первородный грех. В этом мире есть то, чего нет и не может быть в официозной Москве, — живое тепло, способное согреть душу во дни сомнений и тягостных забот. Если Подпольный господин Достоевского не способен любить мир, приговоренный к тотальному отрицанию, то Веничка верует в грядущее воскресение распятого мира и потому его душа раскрыта для любви. Его привязанности к пышнотелой подруге, «истомившей сердце поэта», и к Петушкам причудливым и, вместе с тем, естественным образом соприкасаются с веничкиным постмодернизмом, который обнаруживает себя как ностальгия по затоптанным, оплеванным, поруганным ценностям классической культуры.

И для Достоевского, и для Ерофеева подполье — неотъемлемый атрибут истинного русского интеллигента. Все попытки Венички порассуждать «о времени и о себе» неизменно обретают черты исполненных в разном материале — поэтическом, романическом, живописном, музыкальном, философском и т.д. — «записок из подполья». Эти исповеди — репортажи либо из «подполий» собственных душ, либо же из гигантского социального «подполья» отечественной цивилизации.
Русского интеллигента влекут, притягивают потемки как собственной души, так и души чужой, принадлежащей соотечественнику. И Ерофеев формулирует соответствующий этому вдечению творческий императив: «Надо чтить потемки чужой души, надо смотреть в них, пусть даже там и нет ничего, пусть там дрянь одна — все равно: смотри и чти, смотри и не плюйся».

Одиночество и аристократизм духовного «я»

Способность погружаться в свое подполье как индивидуальный отсек общего ада, долгое время оставаться там и оттуда взирать на остальной мир позволяет Веничке ощущать свою отдельность, изолированность от обыденной социальной жизни человеческих масс. Может быть, в один из моментов такой погруженности души в собственное подполье родилась горькая философская сентенция: «Это напоминает ночное сидение на вокзале. Т. е. ты очнулся — тебе уже 33 года, задремал, снова очнулся — тебе 48, опять задремал — и уже не проснулся» (Ерофеев В. Из записных книжек. — Записки психопата. М., 2000. С. 349). И, как бы продолжение этой мысли, другая запись: «Что лучше: дремать или следовать за ложными пророками?»

Герой Ерофеева существует в мире, где нет места любви. Этот мир лежит во зле и обрекает каждого на изначальное метафизическое одиночество. Веничка забился в ту скорлупу ореха, о которой шекспировский Гамлет говорил, что если его поместить внутрь нее, то он почувствует себя господином Вселенной. Для Венички его «скорлупа» — это рюмка. Физическое уединение — это слишком большая роскошь в том социальном мире, где судьба предоставила ему возможность отбыть свой жизненный срок и который похож если не на армейскую казарму, то на переполненный вагон электрички.

Вино возносит его над миром, делает великим и вместе с тем безысходно и непоправимо одиноким. Его социальная ипостась, неприкаянная и жалкая, прозябает среди сограждан, а его метафизическое «я» царит над миром, никого не допуская в свои пределы, дорожа своим духовным одиночеством как свидетельством избранности.
Все окружающие видят его жалкую земную оболочку, но никому не дано знать, что происходит в чертогах его вознесенного над миром духа. И на этом, высшем, уровне Веничка — аристократ, который никогда не снизойдет до толпы и ни за что не допустит ее в святая святых своей души: «Все, что повседневно вас занимает, — мне бесконечно постороннее О том, что меня занимает, об этом никогда и никому не скажу». Только с Богом и ангелами он до конца откровенен.
Веничка признается, что он не тверд в своей вере, сознает свою слабость и малодушие: «И если б испытывали теперь меня, я предал бы Его до семижды семидесяти раз, и больше бы предал». О себе он говорит, что «взвешен на весах и найден легковесным». Временами ему кажется, что Бог навсегда оставил не только его лично, но и вообще покинул Россию.

Метафизика и эстетика винопития

С раблезианских позиций Веничка смеется над затертыми штампами расхожих эстетических представлений о «высоком и прекрасном». О своей петушковской богине он говорит: «А она — подошла к столу и выпила залпом еще сто пятьдесят, ибо она была совершенна, а совершенству нет предела…»
И все же в эстетике винопития Ерофеева раблезианское начало часто оттесняется далеко на задний план той чисто русской метафизикой пьянства. В этой метафизике нет жизнерадостного веселья и карнавального разгула радующейся плоти, а есть лишь трагическое предчувствие неизбежности рокового конца. В ней душа, и так уже отдалившаяся от всех, готовится к последнему шагу, веря в его неизбежность и близость тверже, чем в Господа.
Московское шило, воткнутое в певчее горло
Подполье не занимает все внутреннее пространство души Венички; для него, в отличие от Подпольного господина, существуют и истина, и добро, и красота. Их нет рядом и вокруг, но он уверен: они существуют и их свет брезжит для него в сумраке житейского туннеля. Он говорит: «Я не утверждаю, что теперь — мне — истина уже известна или что я вплотную к ней подошел. Вовсе нет. Но я уже на такое расстояния к ней подошел, с которого ее удобнее всего рассмотреть».
Подпольный гражданин Веничка — это, как и его литературный предтеча, Подпольный господин Достоевского, человек с больной, страдающей душой. Для него «мировая скорбь» — не литературный штамп, а умонастроение, которое он носит в себе и от которого не в силах избавиться.
Временами интонации Венички весьма напоминают интонации Подпольного господина: «Я остаюсь внизу и снизу плюю на вашу общественную лестницу. Да. На каждую ступеньку лестницу — по плевку». А временами в них чувствуется что-то от бунта Ивана Карамазова: «…Умру, так и не приняв этого мира», или же звучит что-то гамлетовское: «Какая-то гниль во всем королевстве и у всех мозги набекрень».
Порой его захлестывает темное чувство неудержимой ярости и тогда в адрес московско-советской цивилизации, ее «архитекторов», «прорабов» и «сторожей» раздаются проклятия: «О, позорники! Превратили мою землю в самый дерьмовый ад…»
Из этого «подполья» Веничке явилась судьба в образе того «неизвестного с бритвою в руке», перед которым трепещет всякая русская душа. Для Венички он оказался слишком хорошо известным субъектом, но только не с бритвой, а с огромным шилом в руках: «И вот тут случилось самое ужасное: один из них, с самым свирепым и классическим профилем, вытащил из кармана громадное шило с деревянной рукояткой… Они пригвоздили меня к полу, совершенно ополоумевшего… Зачем, зачем — бормотал я… зачем, зачем? Они вонзили мне шило в самое горло… густая, красная буква «ю» распласталась у меня в глазах и задрожала. И с тех пор я не приходил в сознание, и никогда не приду».
Веничке не просто «наступили на горло» или «подержали за горло», ему проткнули певчее горло трубадура жасминного рая. И сделано это было даже без театральности декоративного судопроизводства, как в цивилизованной Европе Франца Кафки, а по-московски брутально, с опричнинской безжалостностью.
===============================================
Внешняя жизнь Ерофеева - это бесконечная череда скитаний по разным работам, городам и весям, общежитиям и баракам. Это была жизнь лица без определенного места жительства, без постоянной прописки. Кем он только не был — грузчиком, кочегаром, разнорабочим, приемщиком стеклотары, библиотекарем.
Но в его социальных падениях, в его жизни на социальном дне была одна примечательная черта: они не сопровождались духовными падениями. От этого его удерживала муза. Венедикт Ерофеев был человеком творческим, мыслящим, тонко чувствующим и прекрасно владеющим искусством превращения своих мыслей и чувств в слово. Он был Художником.
Ольга Н.
 
Сообщения: 183
Зарегистрирован: 20 окт 2009, 03:29

Re: О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Сообщение Vladimir » 15 янв 2012, 08:31

Вот уж поистине метафизика русского подполья... Место, где, казалось бы, должны хранится съестные припасы, превращается в склад взрывчатки и типографии. Это что бы взорваться собой, нужно человеку себя припечатать в землю, как в былинах о герое - упал на сыру землю, набрался сил, и на врага.... В нашем случае - довести себя до крайности, света белого не видеть... Тока вот гомункулусы от такой герметики неполноценные рождаются, не фаустовский драйв.
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: О заплутавшей душе

Сообщение Ольга Н. » 16 янв 2012, 03:04

Ортега-и-Гассет Три картины о вине
(1916г)
Думать, будто прогресс заключается в количественном возрастании вещей и идей, свойственно легкомысленным людям. Нет и еще раз нет; подлинный прогресс состоит во все более обостренном восприятии нами не более полудюжины кардинальных тайн, что пульсируют, подобно вечным сердцам, в потаенных глубинах истории. Каждая эпоха, выходя на историческую авансцену, приносит с собой особенную восприимчивость к тем или другим великим проблемам, игнорируя при этом все другие или же относясь к ним крайне небрежно.
Традиционно сложившийся набор тем и сюжетов не удавалось расширить даже гениальным художникам: и в их произведениях мы встречаем умирающего человека, любящую женщину, страдающую мать; более того, мощь творений этих мастеров провозглашает себя тем полнее, чем решительнее они высвобождают эти темы от всех и всяческих наслоений, от всего пустячного и малохудожественного, чем их "обогащали" заурядные художники, и возвращают на авансцену искусства в их изначальной простоте и вместе с тем способности излучать бесконечное богатство тонов и оттенков.
Обращаясь к вечным темам и давая им собственную интерпретацию, каждая эпоха тем самым провозглашает свои фундаментальные склонности, целостную структуру своей души.

Однажды, бродя по залам музея Прадо, слабо освещенным дневным светом, проникавшим через оконные витражи, я ненамеренно задержался перед тремя картинами. Одной из них была "Вакханалия" Тициана, другой "Вакханалия" Пуссена, а третьей - "Пьяницы" Веласкеса. Эти произведения, объединенные единой темой, но созданные столь непохожими мастерами, предлагали разные эстетические решения трагикомической проблемы, имя которой - вино.
Скажу больше: вино представляется мне по-настоящему космической проблемой.
Вино является настолько серьезной, подлинно космической проблемой, что наше время, в ряду других эпох, тоже не смогло обойти ее вниманием, пытаясь по-своему решить ее. Она высказалась по проблеме вина, избрав для себя... гигиеническую позицию. Лиги, законодательные акты, налоги, лабораторные исследования…
Решение темы вина, предлагаемое моим временем, есть показатель заурядности этого времени, симптом характерных для него административного произвола, болезненного зуда всеохватывающей предусмотрительности, буржуазной склонности всюду наводить порядок.
Мир рассортирован нами по ящичкам лабораторного шкафа, а мы сами не что иное, как классифицирующие животные. Каждый ящичек - какая-то наука: в эти ящички мы запираем кучки осколков реальности, вырубленных нами из огромной материнской каменоломни, по имени Природа. В конечном счете, в нашем распоряжении остается всего только щебень жизни, распределенный по маленьким кучкам на основе принципа сходства осколков. Для того чтобы стать хозяевами этой безжизненной сокровищницы, мы должны были расколоть на части вековечную природу, должны были умертвить ее.
Найдется ли сегодня кто-нибудь настолько проницательный, кто сумел бы увидеть в вине образ прихотливо вьющейся виноградной лозы и тяжелых гроздьев винограда, насквозь пронизанных золотом солнечных лучей.
Задолго до того, как вино стало проблемой для инстанций, управляющих жизнью общества, оно было богом.

В старину перед человеком представал живой, цельный, не разбитый на части космос. Для него не существовало и той принципиальной классификации, в соответствии с которой мир делят на вещи материальные и духовные. Куда бы он ни глянул, он видел только проявления извечных сил, потоки особых энергий, творящих и разрушающих видимое. Водный поток казался ему не просто текущей, струящейся водой, а и каким-то особенным способом существования речных божеств.
И в вине оцепеневший от изумления человек этого первобытного мира, казалось, тоже встречался с некой извечной силой. В его сознании виноградины запечатлевались как концентрации света, представлялись сгустками загадочнейшей силы.
Вино - это мудрый, плодоносный и ветреный бог. Дионис, Вакх - в этих именах слышится гомон нескончаемого веселья; подобно жаркому ветру тропических лесов, он добирается до потаенных глубин жизни и там взбаламучивает ее.

"Вакханалия" Тициана

Изображение

Я не думаю, что есть в мире еще одна столь же жизнерадостная картина...
Небо ярко-голубого цвета, а в самом его центре - белое облако, являющееся главным персонажем полотна: на фоне его четко прорисовываются деревья, холмы, руки и головы отдельных фигур, само же облако свободно от какой бы то ни было отягощенности материальным. Мужчины и женщины выбрали это место, чтобы здесь насладиться жизнью: они пьют, веселятся, беседуют, танцуют, нежатся и отдаются дремоте. Тут кажутся равновозвышенными любые естественные акты.
Этой картине следовало дать другое, более выразительное название, которое бы соответствовало тому, чем она является на самом деле, то есть торжеством мгновения. Миг за мигом мы идем по жизни, осужденные исчезнуть в какой-то миг этого движения.
Какие-то из этих мгновений доставляют нам страдания и тем запоминаются, остаются занозами в наших сердцах. Тогда мы возглашаем: "О, горе мне!" - и стремимся отвести их от себя. Случаются в нашей жизни и возвышенные мгновения; тогда нам кажется, будто мы сливаемся с целым миром, наша душа жаждет заполнить видимое пространство. В такие моменты наш дух как будто подхватывают невидимые руки, они возносят его. Мы решаем безоглядно отдаться мгновению, в котором оказались благодаря таинственным силам.

Один из таких моментов и изобразил Тициан. Здесь властвует свежий ветерок, вокруг людей простор, сотканный из раззолоченных солнцем нитей, а в пышной кроне дерев затаились синие тени. Налитое в кубки вино искрится солнечными бликами. Эти люди пьют. И с душ спадает истерическая напряженность, загораются глаза. Оказывается, что, по существу, жизнь вовсе не враждебна им, что человеческие тела прекрасны в этом золотисто-лазурном буколическом окружении, что души благородны и возвышенны и переполнены благостью и что благодаря этому каждый из них понимает других, а другие понимают его. Им чудится, что происходящее сейчас с ними будет длиться вечно и так же вечно все вокруг будет принадлежать им, что вечно будут падать на крутые серебряные бока вот этого сосуда лучи солнца. Эта воля к безвременности, к вечности, образующая основу каждого мига наслаждения.

Эти люди жаждут обнажить тела, чтобы каждой клеткой впитывать возбуждающую энергию стихий, чтобы ощутить свою слитность с природой. Осушив бокал вина, они вдруг открывают в себе способность редкостного ясновидения, благодаря чему пред ними разверстываются предельные тайны космоса, созидательные парадигмы всех вещей. Этими тайнами являются ритмы: они обнаруживаются в декорирующей это празднество массе синих тонов, являющихся цветовой доминантой неба, моря, заросшего травой луга, деревьев, туник, и в том, что противостоит этой синеве и дополняет ее,- в теплых красновато-золотистых тонах мужских фигур, потоков солнечного света, крутых боков сосудов, янтарном цвете женских тел. Небо воспринимается как тончайший, неуловимо-бездонный вопрос, а земля, обширная и прочная,- как хорошо обоснованный и вполне удовлетворяющий их ответ. Люди осознают, что во всем есть правая и левая стороны, верх и низ, что есть свет и тень, покой и движение. Ритмическое таинство космоса открывается им не в результате извне почерпнутой учености: это вино, само являющееся мудрым богом, одарило их способностью мгновенного интуитивного постижения великой тайны.

Мы видим, как в этой картине в образе людей, наслаждающихся радостями жизни, провозглашает себя философия Возрождения.
В Средние века говорили о духе как об антиподе и враге материи. Тогда духовное возрастало, одолевая материальное: в жизни видели войну души против тела, а тактику этой войны называли аскетизмом.
Возрождение решительно отвергает пессимистический дуализм. Мир для него един и не сводится ни к грубой материи, ни к воображаемой духовности. То, что в Возрождении будут именовать материей, способно наполняться ритмической дрожью - она-то и называется духом.

"Вакханалия" Пуссена

Изображение

Поверхность этого холста представляет сущие руины... Эта картина, вывешенная в зале, в который почти не заходят посетители музея, неотвратимо агонизирует.
Красные краски, которыми Пуссен писал фигуры людей, уже поглощены хищными лучами реального света, они разложились за прошедшие века. Холодные синеватые тона, подмазанные черным, смешались в однородную массу. Этот холст, потрепанный в житейских перипетиях, рождает в нас грустные чувства и мысли о бренности славы, о том, что все приходит к своему концу, о жестокости времени, этого Великого Пожирателя!

Персонажами Пуссена являются не люди, а боги. Это фавны, сирены, нимфы и сатиры, составившие в этом вечном лесу компанию Вакху и Ариадне в их безудержном веселье. На картине Пуссена вы не найдете ничего человеческого. Но не потому, что человеческое было забыто или недооценено Пуссеном. Пуссен творил в эпоху, когда Возрождение уже минуло, а с ним завершилась и человеческая вакханалия. Он живет во время, следующее за тициановской оргией, и своим творчеством оплакивает ее результаты - скуку и бездушие. Оптимистические ожидания Возрождения не сбылись. Жизнь тягостна и чужда поэзии, она все более сжимается в пространстве. Народы Европы впадают то в мистицизм, то в рационализм. Что это за жизнь?! Она сведена к минимуму, ибо крайне ограничено действие; и все же, чем сильнее подавляет своей суровостью наше сегодняшнее существование, тем чаще память обращается к жизненному блеску в этом сейчас уже смутно нами представляемом прошлом.

В ирреальном пространстве картины Пуссена перед нашими глазами проходит гармоничный кортеж божеств: они пьют, но не напиваются, и сама вакханалия является для них не праздником, а обычной, нормальной жизнью. Очень удачно сказал об этом Мейер-Грэфе: "Вакханалия" Пуссена чужда крайностей. Она есть счастье, ставшее нормой".
У малыша на картине Пуссена ножки козленка, это миловидный сатиренок, сын козла и... прекрасное божество. В этом уравнивании богов и животных я усматриваю столь характерную для романтизма меланхолическую интенцию. Когда Руссо призывал человека возвратиться назад в Природу, он тем самым указал на сущностную противоречивость цивилизации: будучи творением человеческого гения, она оказалась его ошибкой, стала дорогой, ведущей в никуда. Природа совершеннее культуры, или, другими словами, зверь ближе к богу, чем человек. Немногим раньше Паскаль заявил: "II faut s'abetir". («Следовало бы поглупеть».)
Пуссен сообщал нам, что красота и жизнелюбие - неотъемлемые свойства богов, а не людей. Веселье, которое он изобразил на холсте, рождает, увы, печальное чувство, поскольку в этой сцене для нас места нет. Реальность тягостна и печальна, счастье же призрачно, как эти боги и нимфы.
Мы воспринимаем лишь слабые отсветы безбрежного жизнелюбия, которым светятся лица всех этих божеств. Такое мало обнадеживающее решение невольно укрепляет в нас чувство грусти. Но как бы то ни было, Пуссен уверяет нас, что боги есть. Пуссен пишет богов.

"Пьяницы" Веласкеса

Изображение

Веласкес собирает на картине каких-то неотесанных типов, прощелыг, отбросы общества, нерях, продувных бестий и бездельников. А зрителям говорит: "Давайте посмеемся над богами".

Группа расположилась в винограднике, в центре ее полуобнаженный молодец несколько вялого телосложения надевает на голову другого босяка венок из виноградных листьев. Следовательно, теперь этот будет Вакхом. Компания, собравшаяся у кувшина с вином, совершает возлияние: глаза у выпивох осоловели, щеки и губы расплылись в нелепые подобия улыбок. И это, собственно, все. Здесь нет богов.
Состояние духа, о котором заявляет эта картина, является вызовом всей мифологии. Здесь же - отважное согласие с материализмом.
Зададим художнику вопрос: а что же такое боги? Это трудный и большой вопрос. Марс воплощает черты воина - мужество, упорство, физическую силу. Венера - желаемое, прекрасное, нежное, вечное женственное. Вакх - это порыв, любовь к просторам природы и к животным, изначальное братство живых существ и те дарящие счастье наслаждения, которые память еще доставляет несчастному человечеству.
Боги - это все наилучшее в нас самих, что некогда отделилось от обыденного и недостойного и сложилось в образ совершенной личности. Утверждать, будто богов нет,- значит не видеть в вещах ничего, кроме материального устройства, значит не воспринимать излучаемого ими благоухания. Или в конечном счете полагать, что жизнь не имеет смысла, что вещи мира существуют сами по себе.
Веласкес - наш художник. Он вымостил дорогу, по которой пришло наше время - время, в котором нет богов, административная эпоха, в которой мы, вместо того чтобы говорить о Дионисе, говорим об алкоголизме.
Ольга Н.
 
Сообщения: 183
Зарегистрирован: 20 окт 2009, 03:29

Re: О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Сообщение Vladimir » 17 янв 2012, 03:29

"Дионисизм означает освобождение беспредельного влечения, взрыв необузданной динамики животной и божественной природы... " К. Г. Юнг. «Психологические типы»
Что делает с человеком алкоголь? Изменяет сознательный уровень, уменьшает степень контроля энергии бессознательного. Там где было эго, стал хоровод богов.
Боги не хороши и не плохи, они безграничны, и свое безграничье приносят в сознание, как только Аргус-эго закрывает глаза под сладостную песню Морфея.
Сознательная воля исходящая от эго в конечном счете определяет границы. И только "здоровое" эго может противопоставит силе божественного безграничья свою волю.
По мифологическим версиям Дионис был гоним Герой, и она наслала на него безумие. Безумие Диониса, которое он привносит в сознание, исходит от Великой матери. Вот почему так часто можно встретить страдающих дионисическими пороками среди людей, у которых большие проблемы с материнским комплексом.
Интересно, что по одной из версий жителей Брасии (Лаконика), Семела родила сына от Зевса, Кадм заключил ее в бочку вместе с Дионисом. Бочка была выброшена на землю Брасий.
Очень напомнило пушкинского Гвидона... :)
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Сообщение Vladimir » 17 янв 2012, 23:10

Оля, не могу понять где твой текст, что бы "пройтись" по нему.
Сегодня подумалось - человек живущий за "зеленым стеком" смотрит на других, как на "зелененьких человечков". Может так и есть? Может по другую сторону зелененькие?
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Дионис не русский....

Сообщение Vladimir » 18 янв 2012, 01:49

Я вот, что еще подумал…. Отношение к Бахусу/Дионису, почитание/отрицание во многом зависит от времени, прожитого и пережитого его воплощения в твое личное пространство. В кабинетах наркологов ведется жестокая война с этим богом. Кто кого? Конечно же Он. Смешно. Его хотят пригвоздить «кодированием», как будь-то он не знаком с родственником – Фобосом. Они, если, что всегда договорятся, и договариваются!
Недавно заглянул в Иннет – боже! Прямо запанибрата с богами. Я в своей практике не встречал людей, которые договорились с этим богом, не договорившись со своей мамой, и «Мамой». Дионис, патологичный (в смысле приносит страдание), но до той степени, до которой он может выдавать символ в кредит, символ, который дает авансированное отношение между людьми, и людьми. Он любит людей, но до определенной границы. Как только эта граница обозначается, то приходит другой бог – Гермес, а от этого бога определенности (кроме границ) ничего не дождешься. Мне иногда кажется, что Дионис обнажает наше истинное «я», и от этого обнаженного, насильственного действа, оно скукоживается и прячется за мантией гермесова бесстыдного стыда.
Очень сложная тема, полна противоречий пережитого.
Впускать богов или нет? Смешно. Они не спрашивают. Когда Они приходят, что делать мне, чеовеку-букашки? Хвататься за что-то сильное? Что есть сильное подле меня? Я. Я сильный? Сильный это трезвый? Трезвый это безбожник?
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Сообщение Ольга Н. » 18 янв 2012, 02:00

Володь, ну какие зеленые человечки?! Да просто времени вообще ни секунды нет. Меня первую тошнит от такой жизни. Варе за 45 минут в школе выдают материал по физике, математике, химии и т.д. страниц на 50-70, на след. урок – зачет. Варя с вытаращенными глазами: «Че делать?» Ну, вот и делаю ночами напролет, чтобы назавтра объяснить.

Расскажу такую историю. Полинин приятель привел своего ребенка на новогодний праздник. Ребенок в костюме Чарли Чаплина и такой грустный-грустный… Все шумят, веселятся, поют, а он стоит в уголочке с грустными глазами и не шевелится. У папы сердце от жалости дрогнуло: такой одинокий мальчик, такой нелепый с усами дурацкими… Часа через полтора не выдержал, подошел к ребенку: «Пойдем домой!» А мальчонка отвечает: «Не-е-т, я еще хочу с ребятами повеселиться».

Знаешь, как я хочу «с ребятами повеселиться»!
О чем бы вы здесь ни заговорили - и на это хочу ответить, и на то… Мысли скачут и накрываются 9-м валом тригонометрических функций, углеводородов, изобарных процессов (???? – кто это такие, понятия не имею, а нада…) Ох, как бы я сейчас про дионисийство разошлась бы. И про Федора Михайловича бы вспомнила, и про Ницше, и про Веничку, и про Бодлера, и про Тулуз Лотрека, и про Высоцкого, как я воспринимаю (чувствую) их «взрывы необузданной динамики животной и божественной природы». Так нет же. В бочке я, приняв её уродливые формы.

А повеселиться-то с ребятами хочется… Вот я «в переменки» и кидаю че-нибудь на форум, что или любопытно (как мне кажется), или спорно, или неожиданно… Это для меня значит: «Ребята, я тута».
А ты – «зеленые человечки», «за зеленым стеклом»… Бедная я, и мне «мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Ну ты-то, Володь, знаешь, о чем я. А воз и нынче там…
Ольга Н.
 
Сообщения: 183
Зарегистрирован: 20 окт 2009, 03:29

Re: О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Сообщение Vladimir » 18 янв 2012, 02:06

Не индивидуированная ты какая - в идивидуации... Нет, я тебя понимаю, но не знаю. Нет знаю, но не понимаю... Не то все это в томошнем...
Заплутавшаяся между Петушками...
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Сообщение Ольга Н. » 18 янв 2012, 02:20

Вишь какая я вся из себя загадошная...
Ольга Н.
 
Сообщения: 183
Зарегистрирован: 20 окт 2009, 03:29

Re: О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Сообщение Vladimir » 18 янв 2012, 02:22

Угу.. Ты такая. Жуть, как хочется раскрыть...
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Сообщение Ольга Н. » 18 янв 2012, 02:30

Помнишь, как в моем фильме "Чудище поганое"? Турчанка баранки на ниточку нанижет и играет - туда-сюда. туда-сюда. А то вдруг песню запоет. Да песенка всё такая грустная, всё сердце рвет.А глаза черные-черные. Заглянешь в них - а там чернота одна.Жуть!
Ольга Н.
 
Сообщения: 183
Зарегистрирован: 20 окт 2009, 03:29

Re: О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Сообщение Vladimir » 18 янв 2012, 02:35

Помню. Хочется в жуть.... и в турчанку... Сегодня гулял, и думал, вот жуть, что не встретил турчанку.
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Сообщение Ольга Н. » 18 янв 2012, 02:45

Не грусти, какой мОлодец за турчанкой не обнаруживал чудище поганое.
Ольга Н.
 
Сообщения: 183
Зарегистрирован: 20 окт 2009, 03:29

Re: О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Сообщение Vladimir » 18 янв 2012, 02:51

Если ты мне объяснишь, что есть "ганое"..., то я по...
Vladimir
 
Сообщения: 4968
Зарегистрирован: 24 июл 2009, 17:45
Откуда: г. Астрахань

Re: О русской душе, заплутавшей между Москвой и Петушками

Сообщение Ольга Н. » 18 янв 2012, 03:01

Так ты ж сам знаешь. что ежели "яснишь", то получается "об"...
Ольга Н.
 
Сообщения: 183
Зарегистрирован: 20 окт 2009, 03:29

След.

Вернуться в ЛУКОМОРЬЕ. Творчество о творчестве.

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 6

cron